В информационном пространстве Казахстана то и дело нагнетается тема, касающаяся переименования Уйгурского района Алматинской области. Это весьма болезненно воспринимается представителями одноименного этноса, пятого по численности в нашей стране (почти 300 тысяч человек). Совсем недавно случился очередной всплеск, поводом к чему, видимо, послужило назначение акимом района казашки Боты Елеусизовой – ранее это административно-территориальное образование возглавляли уйгуры. У такого шага много сторонников
В социальных сетях, особенно в их казахскоязычном сегменте, некоторые пользователи стали распространять информацию, что переименование – вопрос уже почти решённый. Сама Бота Елеусизова в комментарии одному из отечественных изданий пояснила, что это лишь слухи и что такая тема не только не рассматривалась, но и вообще не стоит в повестке дня. Однако люди, требующие смены названия района, вряд ли успокоятся. Тем более что ряды их растут.
Некоторое время назад в Казахстане стали появляться сайты петиций. Пожалуй, самый известный из них – alash.online. Размещаемые на нём обращения к органам власти не имеют никакой юридической силы, но дают определённое представление о настроениях, царящих в обществе. На этом сайте опубликовано уже около 270 петиций, и та из них, в которой содержится требование переименовать Уйгурский район, входит в топ-3 по числу поддержавших. Под предложением назвать его Шарынским или Карадалинским подписались 226 тысяч граждан. Больший уровень одобрения получили только петиции за снижение пенсионного возраста для женщин (867 тысяч) и за возвращение столице страны прежнего названия, что вскоре и произошло (229 тысяч). Даже популярные требования отменить утильсбор, продлить срок выплаты пособий по уходу за ребёнком до трёх лет и т. д. собрали меньше голосов.
Словом, у инициаторов такого шага много сторонников. Но хочется задать им несколько вопросов.
А если спроецировать ситуацию на наших кандасов?
Какой была бы их реакция, если бы власти, например, соседнего Китая приняли решение переименовать Или-Казахский автономный округ, где сосредоточена основная масса наших сородичей, живущих в этой стране, и убрали из его названия упоминание о казахах? А главное – как бы восприняли его сами наши кандасы, которые находятся по другую сторону государственной границы и число которых приближается к миллиону? Полагаю, ответ очевиден. Между тем, оснований для переименования Или-Казахского АО, как минимум, не меньше, чем аргументов в пользу аналогичного шага в отношении Уйгурского района.
В этом регионе Поднебесной, который по численности населения превосходит любую область Казахстана, проживают около 4-х миллионов человек. При этом удельный вес казахов среди них едва превышает четверть – 25,4 процента. А ханьцев, или собственно китайцев, почти вдвое больше, – 45,2 процента. Тогда как в Уйгурском районе Алматинской области доля этноса, чьё имя он носит, в общем составе населения значительно выше – 58 процентов. При этом власти КНР вроде бы не выказывают намерений изменить название Или-Казахского АО. То же самое касается в целом Синьцзян-Уйгурского автономного района несмотря на то, что оттуда постоянно исходит угроза уйгурского сепаратизма.
Поэтому, прежде чем выдвигать такого рода требования, не мешало бы сначала «примерить» их на те страны, в которых волею судеб оказались наши соотечественники. Тем более что казахские «патриоты», от которых и исходит эта инициатива, любят по поводу и без бить себя в грудь, выступая в роли рьяных защитников интересов кандасов, включая тех, кто живёт в Или-Казахском автономном округе СУАР.
Как эти земли оказались в составе Казахстана…
Теперь что касается исторического аспекта. Давайте вспомним, как значительная часть нынешнего Уйгурского района (и не только его) оказалась в составе Казахстана.
В 1860-х годах эта территория находилась во владениях Илийского (Таранчинского) султаната, образованного в результате восстания уйгур, которых тогда называли таранчи, и дунган против ханьцев. Потом земли султаната на десять лет оказались под временной оккупацией Российской империи, решившей усмирить довольно задиристого соседа. А в 1881-м в Санкт-Петербурге был подписан договор об Илийском крае. Согласно ему, Россия обязалась вернуть Китаю этот регион, но не весь. Границу между двумя державами перенесли к реке Хоргос, то есть на 70–100 километров к западу от прежней, а с севера на юг протяжённость земель, переданных в подчинение России, составила более чем 220 километров.
Таким образом, владения Российской империи приросли примерно 23 тысячами квадратных километров – это больше, чем, скажем, территория современного Израиля. Царское правительство добилось оставления их за собой для того, чтобы затем на этих землях могли поселиться представители мусульманского населения Илийского края, которые пожелают перейти в российское подданство – прежде всего, из-за страха мести со стороны китайцев.
К весне 1883-го, как сообщал генерал-губернатор Герасим Колпаковский, количество перебравшихся на эти земли составило: таранчей (уйгур) – около 75 тысяч, дунган – 5 тысяч, киргизов (казахов) – 5440 кибиток, или примерно 25 тысяч человек. Кстати, тогда же уйгуры и дунгане вместе с казаками, призванными охранять границу с Китаем, основали город Джаркент (не путать с Яркендом, описанным Чоканом Валихановым и находящимся гораздо южнее, в Кашгарии, на территории Китая). Всего через полтора десятилетия в нём проживали 16 тысяч человек, в том числе 8,7 тысячи уйгур, и он стал 5-м по численности населения во всём Казахском крае.
От смены названия – к межэтнической напряжённости?
Иными словами, уйгуры имели непосредственное отношение к тому, что земли, на которых сейчас живут их потомки, оказались в составе современного Казахстана. Именно они вместе с дунганами подняли восстание против ханьцев, затем создали воинственный султанат, что привело к вводу на его территорию российских войск. И именно соображениями их защиты от притеснений китайцев было вызвано решение России оставить за собой эти 23 тысячи квадратных километров. Которые сегодня распределены между Уйгурским (его общая площадь составляет 8,8 тысячи квадратных километров), Панфиловским и Райымбекским районами Алматинской области.
Люди, требующие смены названия Уйгурского района, мотивируют это необходимостью борьбы с потенциальными сепаратистскими устремлениями. Трудно сказать, насколько сильны там такие настроения. Но если переименование на казахский лад вдруг состоится, то это наверняка будет воспринято 300-тысячной уйгурской диаспорой Казахстана как крайне недружественный шаг, как проявление недоверия к ней, причём недоверия на государственном уровне. В результате мы лишь получим очаг межэтнической напряжённости.
Оно нам надо?
