Когда за деньгами не видно плахи (с топорами)
В Европейском союзе миллионы человек получают зарплату за то, что работают на единство Объединенной Европы. В Казахстане люди получают деньги из госбюджета (мы сейчас не делаем различий между «белой» и «черной» кассами) для того, чтобы работать на разобщение и дезинтеграцию общества. Такую шизофрению власти уже невозможно скрывать вне публичной части политики и президент недвусмысленно высказался, фактически запрещая называть казахов, не владеющих казахским языком, «шала-казахами».
Некоторые называют современную Республику Казахстан Казахским ханством, указывая на то, что Нурсултан Назарбаев по своим властным полномочиям де-факто хан. Однако прямые аналогии сильно хромают. Дело не только в том, что границы современного Казахстана не совпадают с территорией Казахского ханства хоть при Касыме, хоть при Тауке. Сама природа власти кардинально поменялась. Сегодня Казахстан – это унитарное централизованное государство (пусть и с широким набором феодальных элементов), тогда как Казахские ханства отличались довольно рыхлой структурой государственной вертикали власти и управления в силу всевозможных улусов и родовой знати в качестве полуавтономного политического игрока.
Конец Казахских ханств стал следствием различной неконкурентоспособности (в том числе геополитической) в условиях XVIII – XIX веков. Для сравнения: Иран и Сиам такую конкурентоспособность продемонстрировали, хотя и были вынуждены «ужаться» территориально и в плане политического суверенитета. Сегодня Республика Казахстан тоже на периферии прогрессивных мировых трендов в плане политического устройства, социальных технологий, культурных и правовых механизмов. На самом деле таких государств не так уж мало в современном мире, но данная группа неоднородна.
Государства периферии глобального мира сильно отличаются друг от друга по качеству правящих элит. Одни из них, вроде Коста-Рики, четко осознают себя и свое место в современном мире, звезд с неба не хватают, зато выстраивают консолидированную, последовательную и понятную линию государственного поведения. Другие ведут себя на манер Ливии периода Муаммара Каддафи, где шараханья из стороны в сторону на протяжении десятилетий в итоге закончились тем, что транснациональные нефтяные компании качают «черное золото» с минимальными для себя издержками, а вооруженные племена воюют друг с другом из-за питьевой воды.
После ряда побед Нурсултана Назарбаева над беглыми олигархами вроде Мухтара Аблязова и Рахата Алиева, главные вызовы для правящего режима и страны вновь переместились в среду правящей элиты. А качество правящей элиты не просто ухудшается – оно делает это стремительно и катастрофически.
Важной особенностью Казахстана является плутократия (от греческих слов «богатство» и «правление, власть») – это форма правления, когда решения правительства определяются мнением не всего народа, а влиятельного класса богатых людей, при этом существует глубокое социальное неравенство и низкая социальная мобильность. Уже стало стандартом, что самый богатый человек в области обычно ее аким. То есть власть и богатство идут рука об руку.
В США и Евросоюзе система более завуалированная и законспирированная. Люди при власти или каком ином политическом ресурсе там не бедствуют, однако существует четкая система правил и ограничений, позволяющая не «зажираться» одним представителям правящей элиты ради выживания и бесперебойного функционирования всех. Ситуация «народ не кормлен» там категорически не допускается. По своей сути диктатура капитала в США и ЕС ничуть не слабее, чем в Казахстане, России или Узбекистане, но по форме отличия просто гигантские. Беда Казахстана в том, что все власть имущие наплевали на форму, считая ее неважным элементом. А это стратегическая ошибка. Возьмите литр молока в тетрапакете и литр молока в стеклянной банке с пластмассовой крышкой. Политическая модель Запада – это тетрапакет, Казахстан – стеклянная банка. Стекло более громоздко, не создает условий для длительного хранения вне холодильника, а главное – оно хрупкое.
В Израиле, как и в Казахстане, увеличили возраст выхода на пенсию. Тамошний народ этим тоже глубоко недоволен. Однако, по сути наплевав на мнение подавляющего большинства граждан, все провели так, что по форме плевков со стороны государства не было. Никто не говорил «патамушта», людям не лгали, будто при более позднем выходе на пенсию они станут еще счастливее и радостнее. Работали совсем другие вещи. «Муравейник» всевозможных платных (по самым разнообразным каналам) сотрудников тонко и деликатно воздействовал через штуки вроде того, что при СССР называлось «лекции о международном положении» до зомбирования, будто медицина делает все новые и новые успехи, а потому люди станут жить не только дольше, но и в здравом уме, теле и духе. В результате «израильский осадок» после того, как все сделано и «казахстанский осадок» в результате ничего не доделанного, просто невозможно сравнивать.
Казахстанские плутократы не умеют делиться с народом. Как результат, нет очень важной линии межсоциальной коммуникации. Грабить умеют, а делиться нет. С другой стороны степень напряжения конфликтов и войн между властно-финансовыми кланами свидетельствует, что и без того очень незначительная и зыбкая договороспособность элит продолжает таять, как снег на солнцепеке. А Казахстан – это не Коста-Рика. Здесь регионы не похожи друг на друга что по климату, что по этническому и религиозно-конфессиональному составу, что по языку, что по основным видам хозяйственной деятельности, по степени урбанизации, да еще и находятся за сотни и сотни километров друг от друга. А соседи – Россия, Китай, да и Узбекистан не подарок, к тому же граничит с Афганистаном, откуда Запад начал «рвать когти».
По идее, местные плутократы должны культивировать слой людей, которые работают на единство такого политического образования, как Республика Казахстан, потому что благодаря ему власть имущие и наживают свои миллионы и миллиарды. Однако в мозгу у плутократов процессы, как в Ливии накануне гражданской войны и иностранной интервенции. «Обделенные» (на их субъективный взгляд) властью и материальными ресурсами полагают, что сложнейшая техническая система подачи пресной воды из подземного моря в крупные и мелкие населенные пункты будет работать сама по себе. Взгляните на сегодняшнюю Ливию – не работает. Многие из тех, кто с вожделением ждал увеличения власти и денег и азартно бился за это – уже под толстым слоем песка.
«Большие мужчины» (и женщины тоже) готовятся к постназарбаевскому периоду весьма своеобразно. С одной стороны, они форсируют вывод капиталов за рубеж (кипрский прецедент их ничему не научил), а с другой пытаются зафиксировать за собой какой-нибудь сегмент политического, этнического или религиозного поля. Отсюда финансирование людей и групп, которые работают на дезинтеграцию Казахстана. Наибольшие клинья сегодня вбиваются между русскоязычными и казахоязычными этническими казахами, хотя и прочие линии раскола (казахи – неказахи, городские – сельские, южане – северяне, мусульмане – немусульмане, богатые – бедные) в меру сил целенаправленно активизируются.
Борцы за нынешнюю и будущую власть, ставящие на раскольные и дезинтегрирующие карты, не понимают, что политический процесс на выморочном пространстве, в которое они целенаправленно превращают страну, не может быть прогнозируемым. Например, в Казахстане уже вступило во взрослую жизнь поколение, которое не получило практически никакого образования и никакой социализации. Такие люди в силу своего невежества и пещерного сознания опасны сами по себе, а государственные структуры дают деньги на то, чтобы их еще больше заводить и взвинчивать.
В принципе, расчет работающих на дезинтеграцию в чем-то понятен. Разобщенное общество, опускающееся в дикость, не может поставить препон на пути незаконного и наглого обогащения кучки плутократов. Однако игры со спичками на пороховом складе под жилым домом не могут закончиться нормально. Выраженной политической воли, дабе переломить опасный и пагубный процесс не видно. Пока на политическом олимпе есть только констатация факта, что ситуация нездоровая и с подносом спичек для сумасшедших надо что-то делать.
