Часть 1: Яицкие казаки: мастера лихих дел и ратных подвигов на благо Отечества
Поддержав донского казака Емельяна Пугачёва, яицкое казачество вынесло смертный приговор своей вольнице. От матушки-императрицы пощады не было: Яик стал Уралом, а Яицкое войско – Уральским. Так началась новая страница истории яицких казаков, не менее замечательная, чем первая…
10 апреля 1798 года последовал высочайший указ, по которому предписывалось «точно исчислить башкирцев, казаков и калмыков, могущих нести службу, считая по летам от 25 до 50 лет и разделить их по кантонам…» По указу Уральское войско было разделено на два кантона. Кантонные начальники наделялись всей полнотой военной и хозяйственной власти, обязаны были следить за правильностью прохождения службы, разбирали ссоры, назначали походных атаманов. Они же смотрели за тем, чтобы хозяйства служащих казаков не приходили в упадок.
Новым шагом в управлении Уральским казачьим войском стало принятое 26 декабря 1803 года Положение по управлению Уральским казачьим войском. Подобные указы были приняты и в отношении других казачьих войск. По Положению все казачьи офицеры, которые отныне зачислялись на службу только высочайшим указом, уравнивались в чинах с офицерами регулярных войск. Кроме того, вводился новый штат войсковой канцелярии. Причём один член и секретарь канцелярии подчинялись войсковому атаману, а остальные – Оренбургскому гражданскому губернатору. Атаману теперь полагалось жалованье 600 рублей в год.
Для властей была очевидна выгода сохранения и укрепления казачьих войск, которые, с одной стороны, были мощной военной силой, а с другой – довольно дёшево обходились казне, поскольку содержали себя сами.
Император Николай I продолжил начатую ещё отцом работу по унификации структуры казачьих войск России. Указ от 2 октября 1827 года объявлял августейшим атаманом всех казачьих войск страны цесаревича, что окончательно ликвидировало пусть даже номинальную казачью автономию (выборность атаманов окончательно сменяется назначаемостью). Одновременно правительство увеличивает численность казачьих войск. В результате этого в 1835 году общая численность Оренбургского и Уральского казачьих войск составляла 72 тысячи человек.
9 марта 1874 года было высочайше утверждено новое положение об Уральском казачьем войске, которое определяло численность войска в 9500 строевых казаков, тогда как соседнее Оренбургское войско насчитывало 19278 казаков и офицеров. Служилый состав казачьих войск разделялся на три разряда: приготовительный, строевой и запасной. На действительную службу казак должен был явиться со своим строевым конём, полным седельным набором, комплектом летнего, зимнего и парадного обмундирования, шашкой и пикой установленных образцов. Общая стоимость снаряжения была выше 200 рублей.
Восстание Пугачёва ужесточило политику властей, направленную на окончательную ликвидацию казачьих вольностей. В течение XIX века автономия казачества была окончательно ликвидирована, а атаманом всех казачьих войск стал наследник императорского престола.
С начала XIX века правительство активно привлекает уральских казаков для военно-полицейской службы в различных губерниях империи. С 1818 года уральские казаки почти 50 лет (до 1865-го) охраняли общественный порядок в Москве. Как писал И. Железнов, «кому из москвичей не известно, что почти на каждом шагу древней столицы, где есть от полиции пост… можно встретить казака? Впрочем, казака везде и всюду можно встретить, не только в Москве, но и в окрестностях её…». Казаки исполняли полицейскую службу добросовестно, честно и умело.
Уральские казаки командировались и в другие губернии, их посылали также в Пермь и Казань для несения военно-полицейской службы. Чаще остальных уральские казаки охраняли Нижегородскую ярмарку. По воспоминаниям современников, полиции на ярмарке было мало, «но зато на каждом перекрёстке можно было видеть уральского казака с звероподобной, калмыцкой загорелой физиономией, с винтовкой за плечами и с нагайкой в руке».
Несмотря на то, что «полицейская» служба была менее опасна и беспокойна, как на Линии, казаки воспринимали её как бремя, которое отрывает их от дома и хозяйства. Это вызывало раздражение казаков, которые часто «вольно» вели себя на этой службе. Историк Нижегородской ярмарки П. Мельников писал: «Вообще казаки вели себя на ярмарке как в каком-нибудь завоёванном неприятельском городе. Казаки… нередко сами помогали грабить. За что с ними делились грабители, или же наскакав, отделывали нагайками и грабителей и ограбляемых, а затем и с тех, и с других требовали выкуп».
Вольное по духу казачество воспринимало полицейскую службу как лишнее бремя, однако в течение почти пятидесяти лет именно казаки были главными блюстителями порядка и покоя граждан древней столицы – Москвы и других городов Российской империи.
Опала при Екатерине II сменилась лояльным отношением Павла I, который не только предал забвению участие уральских казаков в пугачёвском бунте, пожаловал войску пять императорских знамён, а также повелел сформировать в составе своего конвоя лейб-гвардии Уральскую сотню[1].
Развернувшаяся в конце XVIII в. буря в Европе (Французская революция) захватила и Россию, которая в 1797 году вступила в антифранцузскую коалицию. Так началась продолжительная серия европейских кампаний. Кроме того, России постоянно приходилось вести более мелкие, но не менее важные войны с Османской империей, Ираном, Швецией.
В 1798 году два полка уральских казаков (800 человек) были направлены для участия в Итальянском походе А.В. Суворова, а команда лейб-гвардии Уральской сотни проявила себя в боях в Ганновере. Во время русско-шведской войны 1808-1809 годов уральцы участвовали во взятии Аландских островов, проявив незаурядное мужество: за 8 часов уральские казаки в составе отряда генерал-майора Я.П. Кульнева перешли по льду Ботнический залив и заняли плацдарм на шведском побережье, оказавшись в непосредственной близости от столицы Швеции.
Четыре полка уральских казаков принимали активное участие в русско-турецкой войне 1806-1812 годов, в боях при крепостях Искач, Браилов, Янтре и др.
Особняком в числе героических страниц российского казачества стоит участие в Отечественной войне 1812 года и в Заграничных походах русской армии. В эпоху Наполеона произошёл переворот в военном деле, когда европейские армии отказались от ведения боя сомкнутыми построениями и перешли к действиям отдельными колоннами. В этих условиях открывались широкие возможности для использования лёгкой казачьей конницы, которая могла стремительно налетать на фланги и тылы противника, держа его в постоянном напряжении. В Отечественной войне 1812 года все казачьи формирования возглавлял донской казак М.И. Платов. В кампанию 1813-1814 годов были мобилизованы 6 уральских полков, отличившиеся под Дрезденом, Лейпцигом и при взятии Парижа. Причём, уральские казаки одни из первых вошли в Париж: «Казаки, братцы, все уральские/Как вошли во Париж, во французский град,/Распустили они царски знаменки». Оставленные на кордонной службе по рекам Неман и Висла, уральские казаки несли её бессменно почти восемь с половиной лет.
Не обошли уральское казачество русско-турецкие войны, которые так часто случались в XIX века. Геройской славой покрыл себя уральские казачьи полки Б. Хорошхина и его сына П. Хорошхина, которые участвовали в войне 1828-1829 годов и в Крымской войне (1853-1856). В Крымской войне уральцы воевали под Севастополем, где опрокинули бригаду Кардигана, Балаклавой и у Черной речки. В той войне уральские казаки участвовали в 15 сражениях, а П. Хорошхин был удостоен трёх орденов и золотой шашки с надписью «За храбрость».
В русско-турецкой войне 1877-1878 годов принимала участие лишь отдельная Уральская казачья сотня, что отчасти было связано с массовым нежеланием уральских казаков принять «новое положение» о войске (1874), но главным фактором было то, что война на Балканах совпала с завершением присоединения Средней Азии, в котором Уральское войско приняло особенно активное участие.
За заслуги Уральского войска перед Российским государством ему в мае 1884 года было пожаловано Георгиевское знамя, надписи на котором гласили: «Доблестному Уральскому войску за отличную-усердную, боевыми подвигами ознаменованную службу» и «1591-1884».
Неудачи первых походов уральских казаков в среднеазиатские степи временно приостановили активность Российской империи на южном направлении. Здесь главной задачей казаков стало несение пограничной службы и строительство оборонительных линий. Особое беспокойство доставляли казахи, которых до 1925 года официально именовали «киргизами».
На Яике была отстроена Нижне-Яицкая линия, состоявшая из крепостей и форпостов, где проживали казаки и их семьи. Кроме того, уральские казаки должны были нести службу на Оренбургской и Сибирской укреплённых линиях. В течение второй половины XVIII века на пограничных линиях государство постепенно накапливало население, которое пополнялось за счёт беглых и присланных крестьян, за счёт ссыльных донских и других казаков. Так, в 1795 году за участие в восстании на Оренбургскую линию были сосланы 141 семейство донских казаков. В июле 1801 года в оренбургские казаки были зачислены 175 душ мужского пола из татар. Уральские казаки охраняли границу малым числом, наотрез отказываясь от помощи «чужаков».
Накопив значительные силы и опыт, казаки с начала XIX века по Высочайшему повелению и под руководством офицеров Генерального штаба начинают организовывать разведывательные экспедиции в «Дикую Степь», а также охраняют конвои купеческих караванов, направлявшиеся в Бухару, и посольские миссии. Уральцы наряду с оренбургскими казаками составили первые гарнизоны русских крепостей в Закаспийском крае.
Первой попыткой военного проникновения в Среднюю Азию стыла экспедиция 1839 года в направлении Аральского моря, в которой приняли участие два уральских казачьих полка. Однако поход оказался неудачным: из-за болезней и холода было потеряно более половины отряда и почти весь обоз.
Следующий поход, которым также руководил оренбургский генерал-губернатор В.А. Перовский, состоялся в 1853 году и был более удачным. Казакам удалось взять две пограничные кокандские крепости – Джулек и Ак-Мечеть.
Небольшой перерыв в продвижении в Азию, вызванный Крымской войной и сменой императора, закончился в 1864 году новым военным походом на Кокандское ханство. Несмотря на взятие крепости Туркестан, наиболее заметным для уральских казаков стал «Иканский подвиг»: в разведке у селения Икан 108 казаков попали в засаду и были окружены 12-тысячным войском кокандцев; в ходе трёхдневного боя погибли 57 казаков, еще 12 умерли от ран, остальным удалось шашками и пиками пробиться через отряды врага и вернуться. Кокандцы в том бою потеряли около двух тысяч солдат.
Взятием Коканда (1865), Бухары (1868) и Хивы (1873) Российская империя фактически завершила присоединение Средней Азии, в котором самое активное участие приняли уральские казаки. С образованием Туркестанского генерал-губернаторства уральское казачество окончательно утратило своё пограничное значение. Однако долгий период взаимоотношений с кочевыми соседями не прошёл даром: знакомые с уральцами кочевники легче интегрировались в Российскую империю.
В 1894 году к началу царствования Николая II численность Уральского казачьего войска достигла 145 тысяч человек. Готовое к ратным подвигам уральское казачество показало себя и в годы Первой мировой войны. Всего в войне участвовали почти 13,5 тысяч казаков и офицеров, более 5 тысяч из них были награждены Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями.
Уральские казаки проявили себя в Галицийской операции (август-сентябрь 1914 года) в ходе которой русские войска вошли в Галицию, участвовали в осаде крепости Перемышль (1915). Казачьи полки часто вели арьергардные бои, разведку, охрану штабов и коммуникаций.
Скорость и манёвренность казачьей конницы часто использовались командованием: в мае 1916 года уральские казаки в конном строю с налёта взяли два орудия и 483 пленных австрийца; 2 июня Уральский полк захватил в плен 24 австрийских офицера, 1200 солдат, 400 нижних чинов германского резервного батальона, взял три орудия и два пулемёта.
Скорость и манёвренность казачьих войск позволяли выполнять разносторонние военные задачи – от разведки и арьергардных боев, до налётов. Однако затягивание войны болезненно сказывалось на казачьих хозяйствах, а внутренняя служба уже вызывала глухой ропот казаков, стремившихся на фронт.
Казаки довольно сдержанно встретили Февральскую революцию и отречение императора. Не вызвал особого ажиотажа знаменитый приказ №1 Петроградского совета, направленный на демократизацию армейских порядков. Взаимоотношения казаков со своими офицерами итак были гораздо теснее, нежели в армейской среде. В казачьих частях практически не было дезертирства. Казаки вообще не поддавались какой-либо политической агитации.
Однако Уральское казачество использовало новые свободы для восстановления прежних вольностей: из казарм удалили портреты особ царской семьи, войско было переименовано в Яицкое, в котором вновь стали с похвалой отзываться о Пугачеве. 22 апреля 1917 года было утверждено новое знамя: красное полотнище с двумя отдельными синими лентами; на одной стороне полотнища был изображён св. Георгий Победоносец и надпись «Свободное казачество», а на другой – «Да здравствует свободная Россия».
Представления уральских казаков сильно отличались от свободы, которую несли большевики. Спокойно восприняв октябрьский переворот (из-за большевистского декрета о мире) и установление власти Советов, уральские казаки не приняли ни земельной политики Ленина, ни политики «расказачивания». Оказавшись перед угрозой физического уничтожения, Уральские казаки (как и другие казачьи части) были готовы до последнего драться «За Веру, Родину, Яик и Свободу». Но новая власть оказалась сильнее, уничтожив большую часть мужского населения в казачьих поселениях Урала и упразднив в 1920 году Уральское казачье войско.
За долгую историю Яицкое (Уральское) казачество не раз демонстрировало примеры мужества, свободолюбия и готовность самоотверженно служить Российскому государству. Опала, забвение, военные неудачи не сломили боевого духа Уральского казачества, которое своими ратными делами доказало преданность императорской России… с которой ушло в небытие.
[1] Даже много лет спустя восстания Пугачёва, уральские казаки считали, что Пугачев и был императором Петром III, потому и доверяли его сыну Павлу I.
