- Сергей Борисович, за последнее время в области энергетики произошли события, которые требуют вашего комментария. Из негативных: на нефтепроводе «Дружба» произошла утечка нефти – то ли из-за аварии, то ли из-за очередной диверсии. Из позитивных: на четвёртом блоке Белоярской АЭС впервые произвели запуск БН-800 (ядерного реактора на быстрых нейтронах), полностью заправленного МОКС-топливом. Окажут ли эти разноплановые события влияние на баланс в мировой энергетике?Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Произошедшее на Белоярской АЭС – исключительно важное событие. Ещё лет 10–12 назад мысль о том, что реактор на быстрых нейтронах может быть полностью загружен МОКС-топливом и оно будет перерабатываться в реакторе, в том числе и с расширенным коэффициентом воспроизводства, воспринималась учёными как некий святой Грааль – это была многолетняя мечта физиков-ядерщиков.
Суть в том, что стандартные реакторы используют медленные нейтроны, соответственно, применяются стержни, состоящие из обогащённого урана. В процессе работы уран-235 сгорает, выделяя энергию, а уран-238 практически не затрагивается энергетическими процессами. С другой стороны, уран-238 регулярно ловит нейтроны, происходит множество химических реакций, в результате чего стержень, который первоначально был фактически чистым ураном, превращается в смесь самых разнообразных актинидов – тяжёлых расщепляющихся элементов, становится крайне радиоактивно грязным. К тому же стержни меняют свою физическую форму – раздуваются, искривляются, и их дальнейшее использование оказывается невозможным. Любой стержень, задействованный на обычном реакторе, со временем становится отработанным ядерным топливом (ОЯТ). Реакторов много, следовательно, и ОЯТ – сотни ядовитых тонн.
Атомная энергия реактора на медленных нейтронах отягощена двумя проблемами. Первая: если бы атомщиков заставляли платить за ОЯТ и эту цену включали бы в стоимость генерации атомной энергии, то её просто никто не покупал бы – очень дорого. Вторая. В природе примерно 99,7% урана-238 и 0,3% урана-235. Уран-235 сжигается, уран-238 остаётся либо как обеднённый уран, либо в виде смеси разного рода актинидов. В результате месторождение ископаемого очень быстро вырабатывается, поскольку используется лишь 0,3% добытого вещества – причём не исходной руды, а уже чистого урана. А всё остальное остаётся лежать. Обеднённый уран в обычных реакторах использоваться не может, это всё равно что топить печь не дровами, а головками спичек.
Реакторы, работающие на МОКС-топливе, решают обе задачи. С одной стороны, они позволяют дожигать отработанное ядерное топливо, хоть и не в полном объёме. А с другой стороны, в таком реакторе из урана-238 (природного урана), который сам по себе не участвует в реакции, производятся активные делящиеся компоненты. Из-за этого быстрые реакторы называют «размножителями». Условно говоря, из 100 кг урана-235 получается примерно 130 кг делящегося изотопа, пригодного для ядерного топлива, – то есть вы начинаете сжигать уже дрова, а не только спички, и ваша энергетика становится гораздо более эффективной. Ещё лет 15 назад считалось, что нам нужны и реакторы медленных нейтронов, которые будут создавать отработанное ядерное топливо, и реакторы на быстрых нейтронах для переработки их отходов и производства для них горючего. Но до недавних времён в мире был всего один реактор на быстрых нейтронах – БН-600, и он никогда не работал на МОКС-топливе. А БН-800 изначально строили под эту задачу, и положенные в его основу расчёты вполне подтвердились.
- Россия в этом вопросе задаёт тон?
- Да. «Росатом», например, начал сборку реактора «Брест». Он тоже будет работать на быстрых нейтронах со свинцовым теплоносителем и естественной безопасностью. Разница в том, что БН-реакторы требуют отдельного блока по переработке ядерного топлива, а на реакторах типа «Брест» рассматривается возможность переработки прямо на станции.
То есть в России уже происходит переход на четвёртое поколение ядерных реакторов – это коренная революция в атомной энергетике. Запад же планомерно сокращает производство ядерной энергии.
- Там, кстати, всё чаще сетуют на недальновидность в принятых решениях по энергетике, например, в Германии уже высказывают сожаления о закрытии своих АЭС.- Европе сегодня не хватает всех видов энергии. Есть проблемы с газом, который европейцы отказываются получать из России. Атомную энергетику прикрыли. Угольная – не очень экологически полезна, плюс к этому логистика: уголь надо возить, в отличие от удобной во всех отношениях газовой или атомной энергии. Естественно, что сегодня на Западе сетуют по поводу отказа от АЭС. Хотя многие энергетики предупреждали о последствиях такого шага – в Швейцарии, Швеции, Германии, Японии. Только Франция этого избежала, но там возникли другие проблемы – инженерные: французы своевременно не модернизировали свои атомные реакторы, и большое их количество подходит к предельному сроку эксплуатации. Проблему решить сложно, учитывая, что в Европе ядерные станции строятся медленно.
Сегодня ЕС приходится расплачиваться за вчерашнюю непродуманную экологическую повестку. При этом, заметьте, газа и нефти в мире достаточно, и можно было бы без труда нормализовать сложившуюся ситуацию. Правда, после объявления жёстких санкций Россия уже не готова торговать газом и нефтью за «нолики» на условных счетах, которые к тому же в любой момент могут быть конфискованы.
- Что тогда Европа готова отдавать за энергию?- Пока неясно. Энергоносители, как и продовольствие, – товары неэластичного спроса, как бы ни поднималась на них цена, платить всё равно придётся. Европейские управленцы в какой-то момент решили развивать только экономику услуг. Она, конечно, давала высокую норму прибыли, но оказалось, что у неё не было ни энергетического, ни продовольственного основания. Сейчас ЕС с этим впрямую столкнулся. Для европейцев, особенно за последние 50 лет, это не совсем обычный модус вивенди, они так жить не привыкли. Сейчас им придётся многому научиться.
- В условиях энергетического кризиса не совсем понятно происшествие с нефтепроводом «Дружба». Это простое совпадение с диверсией на «Северном потоке – 2»?- Если ситуация с «Северными потоками» совершенно однозначна, то пока никто не доказал, что на «Дружбе» был совершён теракт. Нефтепроводы и без посторонней помощи иногда выходят из строя. Поэтому случившееся – не совпадение, а, скорее, скрипты. Когда вышли из строя ветки «Северного потока» и остальные каналы связи по энергии стали крайне важны, именно с точки зрения скрипта резко повысилась вероятность их выхода из строя. Это всегда так работает. Например, Советский Союз при Горбачёве вступил в эпоху лавинообразного износа. Одновременно разразились вроде бы абсолютно не связанные друг с другом катастрофы: гибель пассажирского парохода «Адмирал Нахимов», крупная авиакатастрофа Ту-154 под Учкудуком, когда погибли около 200 человек, страшное крушение теплохода «Александр Суворов» на Волге (случившееся раньше, в 1983 году, но его тоже можно записать в этот ряд) – тоже с сотнями жертв, гигантское Спитакское землетрясение. Бессмысленно искать здесь взаимосвязь событий. Это можно сравнить с резко постаревшим человеком, на которого вдруг обрушалось сразу множество болезней, хотя вроде бы каждая из них случайна и с другими не связана. Сейчас у Европы та же ситуация в энергетике: у неё начинает всё «болеть» одновременно. Такое сюжетное явление.
- Сюжет развивается многовекторно. С одной стороны, говорится о необходимости введения потолка цены на нефть, с другой – следует заявление ОПЕК по ограничению её добычи…- ОПЕК, действительно, сократил производство нефти. При этом президент Путин чётко заявил, что Россия не будет продавать нефть странам, поддержавшим "нефтяной коридор". Вводить ценовой потолок сейчас совершенно бессмысленно, поскольку мы находимся под санкциями, и брать за нефть той же монетой, что и раньше, для нас нецелесообразно. При этом у России остаётся возможность и вовсе не поставлять её в Европу. Поэтому действия Запада не означают его гарантированной победы.