Что Голощекин дал казахам?

История советского Казахстана 1920-х — 1930-х годов в современном Казахстане подвергается тотальной фальсификации. В нее не только пытаются вписать то, чего не было (организованный голод и даже геноцид казахов), но и пытаются стереть из нее то, что было и имело для казахов исключительно важное значение. 
 
           
 Участники экспедиции за беседой с местным населением на Тянь-Шане. Казахская ССР (1938-39 гг.)

В этом смысле феноменальным было выступление депутата Мажилиса Парламента Казахстана, председателя подкомиссии по поэтапному рассекречиванию закрытых архивных фондов при Республиканской комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий Берика Абдыгалиулы. В своем резонансном интервью, вызвавшем много откликов, он открыто заявил, что нужно реабилитировать как жертв политических репрессий осужденных за бандитизм и убийства, потому что они убивали «красных», и что нужно признать незаконными все законы, действовавшие в тот период.

Но дело даже не в этом. Абдыгалиулы заявил, что, оказывается, в советский период казахи страдали, боролись против колониализма, несли жертвы и что память об этом нужна для объединения нации.

Итак, по мнению Абдыгалиулы, в советское время казахи страдали и боролись, а люди, убивавшие красных — ни в чем не виновные люди, защищавшие своё. Это точка зрения, кстати, высказанная человеком с высоким положением, в сущности представляет собой тотальное очернение истории Советского Казахстана. До такой степени, что тогда ничего хорошего для казахов не было.

Такая позиция абсурдна, и это будет доказано.

Если попытаться обрисовать достижения Советской власти в Казахстане в то время, то можно пойти по традиционному пути и перечислить количество новых фабрик, заводов, машинно-тракторных станций. Действительно, в 1938 году в Казахской ССР было 308 машинно-тракторных станций, что больше, чем во всей остальной Средней Азии, вместе взятой. Республика запахивала 5,1 млн гектаров, в том числе 4,6 млн гектаров зерновых посевов. В среднем урожай составлял 11,3 центнера с гектара, что давало урожай около 5,1 млн тонн хлеба. В 1935 году в Казахстане было 704 завода и фабрики, на которых работало 87,1 тысячи рабочих. Казахстан в 1940 году добывал 6,9 млн тонн угля, 697 тысяч тонн нефти.

             
 Промышленность Казахстана в годы Великой Отечественной войны

Однако, по длительному опыту дискуссий на исторические темы, ни широкая публика, ни тем более оппоненты этим цифрам не внимают. В значительной мере потому, что у них нет представления о том, насколько это много — распахать миллион гектаров или добыть миллион тонн угля.

Потому лучше взять тему, понятную и очевидную для всех, но при этом интегральную. Это — грамотность и образование. Статистические данные об образовании понять легче, некоторые моменты можно дополнительно растолковать. К тому же грамотность и образование есть фундамент для всех экономических и производственных успехов. Большевики, в частности казахские, это прекрасно понимали и потому ставили перед собой задачу ликвидировать неграмотность под корень. На юбилейной сессии ЦИК Казахской АССР в октябре 1930 года Филипп Голощекин обещал скорую ликвидацию неграмотности в Казахстане и был принят закон о всеобщем начальном обучении.

Рывок к грамоте

По данным справочника «Культурное строительство в СССР», выпущенного в 1940 году, в 1914 году в Казахстане работало 2011 школ, в которых было 3325 учителей и училось 105 239 учеников; почти все это были начальные школы, поскольку учеников средних школ насчитывалось всего 9136 человек.

В 1938 году в Казахской ССР работала 8271 школа, где трудились 37 359 учителей и учились 1 102 268 учеников. Примерно в десять раз больше, чем до революции. Причем из общего числа учеников 664 934 человека, или 60,3%, учились в средней школе, то есть получали более высокий уровень образования. И не нужно думать, что средние школы были лишь в городах. 431 246 учеников средних школ Казахской ССР, или 64,8% из общего числа, учились в средних школах в сельской местности.

По данным переписей 1926 и 1939 годов, общий уровень грамотности был таков. В 1926 году грамотными были 17,8% населения Казахской АССР, при этом грамотность среди казахов составляла 6,9%, среди русских — 36%. В 1939 году уровень грамотности в общем поднялся до 61,4%, при этом среди казахов грамотных стало 54,5%, среди русских — 70,4%. С неграмотностью хоть и не покончили, но сделали большой шаг вперед.

           

Что такое неграмотность? Это когда человек знает лишь то, что услышал от другого и смог запомнить. Неграмотному могут легко солгать, а он не сможет проверить, особенно когда дело касается законов. Весь кругозор и знания такого человека ограничиваются тем, что он смог услышать от знакомых или случайно встреченных людей. Неграмотные жители казахских аулов, в сущности, ничего, кроме своих аулов и скота, не видели и не знали. Весь остальной мир для них будто бы не существовал.

Когда неграмотен весь народ (грамотность 6,9% означает, что остальные 93,1% неграмотны), эти обстоятельства усугубляются в огромной степени. Плюс территориальная разбросанность по обширной казахской степи, сильно препятствующая общению. Вероятно, были аулы, жители которых видели человека, умеющего читать, раз или два в жизни.

Грамотное меньшинство, которым в то время были знать, баи и духовенство, полностью господствовало над неграмотной массой тем, что могло внушить ему самые дикие и нелепые представления о жизни. Неграмотное казахское большинство не могло от этого освободиться, потому что не могло прочитать о том, что жить можно как-то по-другому.

Есть, что почитать?

Грамотность в Казахстане до революции была понятием довольно условным по причине почти полного отсутствия книг и периодической печати. По данным справочника «Культурное строительство в СССР», в 1913 году в Казахстане было напечатано 13 книг на русском языке тиражом четыре тысячи экземпляров и две книги на казахском языке, тиражом одна тысяча экземпляров. В 1913 году было около 4,2 млн казахов, уровень их грамотности оценивался в 2%, то есть имелось 84 тысячи казахов, умевших читать. Дореволюционное книгоиздание на казахском языке совершенно не могло удовлетворить потребности даже этого ничтожного грамотного меньшинства.

Товарищ Голощекин должен по праву почитаться наравне с Абаем, потому что это был истинный казахский первопечатник, впервые давший казахам по-настоящему массовую литературу. Уже в 1928 году было выпущено 312 книг по-русски тиражом 1532 тысячи экземпляров и 311 книг по-казахски тиражом 1531 тысяча экземпляров. В 1933 году — 476 книг по-русски (2741 тысяча экз.) и 467 книг по-казахски (2720 тысяч экз.). В 1938 году соотношение выпуска изменилось: 467 книг по-русски (7580 тысяч экз.) и 276 книг по-казахски, но зато тиражом 6177 тысяч экземпляров, или средним тиражом 22,3 тысячи экземпляров на книгу.

           

Добавим к этому 14 казахских журналов общим тиражом 893 тысячи экземпляров, а также 133 казахские газеты суммарным тиражом 359 тысяч экземпляров. Кстати, и в газетном деле Голощекин продвинулся далеко вперед. В 1928 году печаталось 10 казахских газет тиражом 31 тысяча экземпляров (русских газет было 30, тираж — 173 тысячи экземпляров). В 1933 году, когда Голощекина сняли с поста первого секретаря Казкрайкома, выходило 60 казахских газет тиражом 92 тысячи экземпляров.

В 1939 году в Казахской ССР насчитывалась 2581 библиотека, в том числе 2127 библиотек в сельской местности, в которых имелось 3,2 млн книг, в том числе 1,6 млн в сельских библиотеках. В среднем 1247 книг на библиотеку, не считая газет и журналов, которые там тоже были.

К этому, в общем, добавить нечего. Казахам открыли весь мир со всеми его знаниями и достижениями.

Необайство и его планы

Это бесспорное достижение казахских большевиков в целом и Голощекина в частности. Они старались изо всех сил, чтобы приобщить казахов к грамоте, газетам и книгам, в конечном счете к разнообразным научным знаниям. Но теперь в современном Казахстане это достижение стараются перечеркнуть, замазать черной краской и забыть. Весь вопрос — почему? У любого абсурда, тем более абсурда государственного уровня, должна быть причина.

Мой вариант ответа заключается в том, что нынешняя элита Казахстана в целом устремилась к возрождению прежнего строя, когда ничтожная грамотная верхушка правила огромной неграмотной массой как рабами, как приложением к скоту.

Традиционному казахскому байству никто не мешал учить народ грамоте, но они этого не делали, потому что им было выгодно. Неграмотный народ верит баю, волостному начальнику, судье на слово, что бы тот ни сказал. Например, надо отдать баю жирного барана, поскольку в законе (показывают бумагу, исчерканную какими-то закорючками) так написано. Так можно было принуждать народ к труду на рабских условиях, за еду и называть это благодеянием и помощью родственника.

           

Вот и в современном Казахстане пытаются построить подобное общество. Верхушка — говорящая на двух или трех языках, с зарубежным, часто европейским или американским образованием, ну или «Назарбаев-Университет», где преподают профессора из Великобритании. Для широких народных масс — языковое гетто в виде казахского языка, спешно переводимого на новый вариант латиницы. На этой новой казахской латинице нет и не будет хорошей и разнообразной литературы, а книги на казахской кириллице народ со временем разучится читать и понимать. Да и этой кириллической казахской литературы не так, чтобы много. Пара десятков лет, и сложится образованное необайство, правящее и владеющее как рабами широкими массами формально грамотных, но ничего не знающих казахов.

Для этого им и нужно вычеркнуть из истории Казахстана как раз тот период, когда казахи стали грамотными. Чтоб даже памяти об этом не было.

Так что споры об истории советского Казахстана — это не просто споры об истории и тонкостях толкования тех или иных событий. Это споры о судьбах целого народа.