О внешней политике России к странам Центральной Азии и интеграционным планам новоизбранного президента Владимира Путина в интервью K-News рассказал российский эксперт, руководитель отдела Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин.
Стоит ли ожидать заметных изменений в политике России к странам Центральной Азии после избрания Владимира Путина?
Всем известно, что внешняя линия действующего президента России Дмитрия Медведева ориентирована на партнерство с ведущими центрами силы в мире, а страны Содружества независимых государств рассматривались «по остаточному принципу».
Формально везде говорилось, что главным для России является партнерство с нашими друзьями по СНГ, но де-факто основных партнеров пытались найти на Западе или на Востоке. Это единственное различие между внешней политикой действующего президента Дмитрия Медведева и его предшественника Владимира Путина при его втором сроке работы в качестве президента с 2004 по 2008 годы.
Теперь, после очередного избрания Владимира Путина, произойдут небольшие изменения во внешней политике России, но они коснутся только отдельных практических шагов. Исходя из программных заявлений Путина в ходе предвыборной кампании понятно, что он на самом деле считает постсоветское пространство зоной приоритетных интересов, потому что всегда рассматривал в качестве одного из приоритетов внешней политики вопросы безопасности. А она, в свою очередь, зависит от происходящего на периметрах ее границ.
Если в Центральной Азии или на Южном Кавказе будут разворачиваться неприятные для России тенденции, то это напрямую коснется безопасности России и ее интересов. Путин руководствуется именно этим постулатом и, кроме того, в силу, очевидно, большего опыта общения с ведущими мировыми лидерами, чем у Медведева, у Путина более трезвый взгляд на то, как следует оценивать заявления и риторику тех или иных партнеров из разных стран.
Путин не любит резкие движения, изменения или повороты куда-либо, поэтому внимания постсоветскому пространству будет больше. Кроме того, партнеры получат определенность, потому что раздвоение политической элиты России в последние годы вводило в ступор многих людей в столицах Центральной Азии и Восточной Европы: там долго спорили, кто на самом деле определял политику России, и с кем надо было вести разговор — с формальным президентом Медведевым или премьер-министром Путиным.
Сейчас таких глупостей в голову никому не придет, поскольку ясно, что центр принятия решений окончательно и бесповоротно на ближайшие 6 лет перемещается в Кремль (Администрация президента — прим. ред.)
Чего конкретно ждать Центральной Азии после избрания Владимира Путина президентом?
Исходя из его программных заявлений, в ближайшие годы основное внимание будет уделено выстраиванию интеграционных конструкций на постсоветском пространстве. Многие российские эксперты сходятся, что Путин будет строить Таможенный Союз с перспективой его превращения в Евразийский союз, куда войдет максимально большое число заинтересованных партнеров. Интеграция для Путина является приоритетом по отношению к постсоветскому пространству.
Почему-то в российском экспертном сообществе стали говорить, что Кыргызстан и Таджикистан — это второстепенные по значимости члены, которых меньше хотели бы видеть в Таможенном Союзе, чем Украину. На самом деле такие заявления кажутся примитивными, поскольку Киев, Бишкек, Ташкент, Душанбе, Ашхабад и, может быть, Ереван: они все рассматриваются в Москве одинаково — в качестве партнеров, которых желательно охватить максимально большим количеством интеграционных связей. В ближайшие 3-4 года Россия будет заниматься этим.
Насколько реальны такие процессы и создание крупных интеграционных объединений?
Кто-то говорит, что это пустое сотрясание воздуха и ничего из этого не получится, также есть мнение, что все ограничится написанием каких-то текстов и произнесением ритуальных фраз. Другие считают, что это вполне реализуемая программа. Но на самом деле все будет зависеть не столько от желания России, сколько от желания партнеров. Никто не втянет в Таможенный Союз Бишкек и Душанбе, которые считаются ближайшими кандидатами в организацию, без их воли.
Без внятной позиции этих стран по вопросу Таможенного Союза, Россия при всех своих ресурсах ничего сделать не сможет и не будет. В России никто не собирается насильно никого затягивать куда-либо. Поэтому все будет зависеть от желания партнеров.
Насколько идеи и принципы Владимира Путина актуальны сейчас? Не нужно ли ему менять свой подход к странам Центральной Азии?
Это человек, который не является политиком с «застывшими» взглядами и воззрениями, он их постоянно меняет и этим объясняется политическое долгожительство Путина. До сих пор, несмотря на элементы усталости от его единоличного правления, он остается самым популярным в России политиком.
Разговоры о том, что он остался на рубеже веков, — это преувеличения. Он меняется в зависимости от конъюнктуры и происходящего в мире. Даже то, что сейчас Россия стала по-другому смотреть на возможность партнерства с США — это демонстрация того, что страна меняет свои взгляды.
Китай может составить конкуренцию планам России в Центральной Азии?
Конкуренция между Пекином и Москвой в Центральной Азии предопределена и является объективным фактором, но при этом она имеет такой же характер, как конкуренция между США и Великобританией, между Великобританией и Евросоюзом, между США и Евросоюзом. То есть даже между самыми ближайшими партнерами всегда есть элементы конкуренции.
Другое дело — это накал конкуренции, насколько она серьезна, может ли превратить партнеров в оппонентов. Но, я думаю, с Пекином в этом смысле у нас нет больших проблем.
В последнее время много говорится о неоднозначности отношений между Россией и Кыргызстаном. В качестве примера приводятся споры из-за акций заво
да «Дастан», соглашения о строительстве в Кыргызстане ГЭС и другие поводы. Действительно ли можно говорить о холодности в отношениях, недопонимании, конфликтах? Чем это могло быть вызвано и к чему может привести?
Я бы пока не говорил об охлаждении отношений между Россией и Кыргызстаном. На мой взгляд, идет банальный торг двух сторон в быстро меняющихся геополитических условиях.
Одна сторона, которой очень нужны разнообразные ресурсы для демонстрации собственной значимости и «ценности», использует риторику для демонстрации собственной «крутости». Другая, несколько раз уже «обожглась на молоке» и элементарно «дует на воду». Ну и, конечно, пользуясь зависимостью партнера и его неосторожными шагами и заявлениями, старается получить в этих «торгах» как можно больше гарантий, ресурсов и так далее.
Кому-то такая позиция может показаться циничной, чрезмерно прагматичной и «недружеской», но сегодня отношения государств – штука жесткая и далекая от благотворительности. Судя по всему, в ближайшей перспективе такие отношения друг с другом окончательно превратятся в норму.
И «Дастан», и ГЭС, и условия функционирования военных объектов – это элементы торга. А неумные шаги с обеих сторон, наподобие, мягко говоря, странных инициатив депутата «премьерской» партии Урмат Аманбаевой (Республика) о государственном языке, или предложений главы Федеральной миграционной службы Ромодановского о необходимости выхода из соглашений об упрощенном получении гражданства России – элементы давления на участников этого «восточного базара».
Речь идет не о конфликте руководства двух стран, а о таком «вылезшем наружу» процессе согласования позиций и интересов. Конфликт у России есть с государствами и лидерами целенаправленно недоговороспособными: Виктором Ющенко (экс-президент Украины – прим.ред.), Михаилом Саакашвили (президент Грузии – прим. ред.), режимами стран Балтии или с банальными «кидалами» наподобие Курманбека Бакиева.
На мой взгляд, ни Атамбаев, ни Бабанов, ни «120 президентиков» в Жогорку Кенеше в эти две категории еще не входят. А пока не входят, к каким-то серьезным проблемам ни для России, ни для Кыргызстана отмеченный выше торг, по логике, привести не должен.
Есть ведь и еще один нюанс – сугубо внутрироссийский. Уже идет процесс ротации российской элиты, ответственной за внешнюю политику страны, и есть основания, что Москва намерена активизировать свою политику в Центральной Азии в 2012-2015 годах. Тем более, что, по моему мнению, сегодня уже окончательно видны недостатки не слишком сильной и последовательной политики Кремля в Центральной Азии последнего пятилетия. Российское влияние особенно за последние время сильно «просело». Считаю, что на этот процесс повлияла и смена команд в России в 2008 году. По моему твердому убеждению, всякие «тандемы» и прочие шатания власти России категорически противопоказаны.
История дает массу примеров того, как дробление власти негативно сказывалось на здоровье «российского государственного организма». В нашем случае Дмитрий Медведев и люди, пришедшие с ним делать внешнюю политику, слишком долго с необоснованными надеждами смотрели на Запад, забыв о Востоке. Эту ситуацию явно надо менять, чем, как мне думается, предметно и займется Владимир Путин.
