Под занавес ушедшего года на свет появился программный исторический документ, должный определить всю будущность нации на многие десятилетия вперед. Это Концепция укрепления и развития казахстанской идентичности и единства. Итак, что нас ждет?
Концепция на 14 страницах содержит семь разделов: от “Анализа текущей ситуации” до “Ожидаемых результатов”. Из самых первых глав программы можно узнать, что “Казахстан состоялся как независимое и демократическое государство. В стране созданы все необходимые политико-правовые, социально-экономические, культурно-нравственные основы казахстанской идентичности и единства”, а также что “знаковым символом формирования казахстанской идентичности и единства стала новая столица Казахстана - Астана”.
После нескольких глав, посвященных обоснованию актуальности темы, следуют собственно предложения по формированию той самой новой “казахстанской идентичности”: “Вся работа по укреплению и развитию казахстанской идентичности и единства будет выстраиваться под эгидой Ассамблеи народа Казахстана и вокруг общенациональной патриотической идеи “Мəңгілік Ел” по следующим векторам.
Первое. Идентичность на принципе гражданства.
Второе. Продвижение общенациональной патриотической идеи “Мəңгілік Ел” - системы ценностей, отражающих опыт нации за годы независимости.
Третье. Триединство языков.
Четвертое. Генерация поколения “Мəңгілік Ел”.
Самое главное, что следует вынести из этого, - проект гражданской идентичности в нашей стране одержал победу над идентичностью национальной. Само определение “казахстанцы” зафиксировано в Конституции РК, однако на протяжении нескольких последних лет этот термин бурно обсуждался, даже отвергался определенной частью общества как якобы нелегитимный. Взамен те же национал-патриоты предлагали расширить этноним “казахи” до функций политонима - известно, что во многих зарубежных странах идентичность определяют по гражданству, и все обладатели голубых паспортов все равно определяются там как казахи независимо от своей этнической принадлежности. Однако отныне в приоритете название “казахстанцы”. Кстати, при смене паспорта в ЦОНе сейчас вас обязательно спросят, хотите ли вы указывать свою национальность. В случае если не хотите, станете тем самым “казахстанцем” - по крайней мере, документально.
С точки зрения мировой практики ничего особенно революционного в этом нет: гражданская идентичность давно существует в таких передовых странах, как США или Франция. Хотя наши “нациестроители”, конечно, больше ориентировались на Сингапур и его экс-лидера Ли КУАН Ю, который распространил принципы американской модели на азиатское государство и определил статус английского языка как рабочего для большей конкурентоспособности города-государства.
Другое дело, что гражданственность подразумевает некую идеологическую общность и приверженность определенным принципам функционирования общества. Для США это, например, провозглашение приоритета свобод гражданина над всем остальным. Во Франции - свобода, равенство, братство. Идеалы Сингапура отражены в госсимволике в виде пяти звезд, которые обозначают демократию, мир, прогресс, справедливость и равенство.
Как ни странно, подобных ключевых принципов в Концепции укрепления и развития казахстанской идентичности и единства нет - даже в итоговой части авторы ограничились общими формулировками: “В общественном сознании будут сформированы новые установки и базовые концепты Нации единого будущего:
1) нация всеобщей культуры и прогресса;
2) интеллектуальная нация;
3) нация труда и профессионалов;
4) инновационная нация;
5) нация здорового образа жизни”.
Культура или интеллект со здоровьем - это хорошо, но это не основы общественного консенсуса, который определяет сущность декларируемых ценностей в стране. Равенство может быть национальной идеей, поскольку определяет права и свободы всех граждан страны как единые и неделимые и является выражением позиции нации по этому поводу. А интеллект идеей быть не может, потому что его сумма не зависит от мнения нации по поводу собственной интеллектуальности, и сам интеллект не является принципом общественного устройства. Как, впрочем, и здоровье, и инновации.
С оговорками, но более-менее подходящими под национальные идеи можно назвать труд и прогресс. Но тут выходят проблемы другого толка - проблемы реализации.
Со времен Петра I и японской реставрации Мэйдзи прогресс в отстающих обществах проходил под эгидой заимствования передового опыта и локализации лучших моделей производства. Японцы выбились на свои позиции благодаря трудолюбию и тотальному копированию западных промышленных образцов. Сингапур провозгласил открытость и развил IT-индустрию путем привлечения лучших специалистов в этой области.
А в Казахстане ничего подобного еще нет: все производства либо сугубо “отверточные”, то есть не приносящие стране никакого прогрессивного опыта, либо закрылись, а информационные технологии развиваются сами по себе, без особого государственного участия.
С трудом тоже загвоздка - уже давным-давно понятно, что население не чурается труда, вопрос лишь в том, где ему работать. Во времена кризиса, сокращения кадров, падения тенге все больше людей хотят трудиться, и все меньше у них для этого возможностей.
А так, конечно, очень хорошо быть культурной, прогрессивной, здоровой, интеллектуальной, инновационной нацией.
Кто “за”?
Единогласно!