Особенности внедрения в Казахстане накопительной пенсионной системы всегда вызывали здоровый скепсис как у экспертов, так и у населения, а серия провалов, которыми сопровождалась реформа, серьезно подорвала доверие к ней. Способна ли она выдержать очередной экзамен на прочность? Новшества, которыми систему дополнили в этом году, похоже, завели ее в самый настоящий тупик, что в разы усилило опасения относительно ее перспектив. По прогнозам аналитиков, уже в обозримом будущем пенсионная система способна столкнуться с такими обстоятельствами непреодолимой силы, что может развалиться как карточный домик.
Своими оценками они поделились в ходе дискуссии, организованной Международным центром журналистики MediaNet на площадке Expert Public Space. Отправной точкой для обсуждения стали инициатива по досрочному снятию пенсионных накоплений казахстанцами на улучшение жилищных условий, лечение и инвестирование, а также вызвавшее много шума решение существенно повысить со следующего года пороги достаточности для желающих использовать их на эти цели. Подобные шаги, по мнению экспертов, имеют как плюсы, так и минусы, но в целом довольно неоднозначно влияют на устойчивость системы в целом.
Олжас Худайбергенов, старший партнер центра стратегических инициатив CSI Group:
«У населения сложилось ощущение, что государство его обмануло»
Повышение порогов достаточности вызвало у населения ощущение, что государство его обмануло. Вроде бы изначально предполагалось, что вкладчики ЕНПФ всегда смогут использовать свои пенсионные излишки, однако, с другой стороны, были установлены пороги, которые резко сократили количество тех, кто может таким правом воспользоваться.
Да, на самом деле эта мера была ожидаемой, но никто из рядовых вкладчиков не предполагал, что в формулу для расчета порогов будет включен размер минимальной заработной платы (который, как известно, с января следующего года повысится с 42500 до 60000 тенге) и что это автоматически повлечет за собой их резкое изменение. Формально все процедуры соблюдены, хотя изначально методика не предусматривала привязки к МЗП. На каком из этапов это произошло, остается только догадываться.
Вообще, использование МЗП в формуле – достаточно спорный момент. Его уровень, как мы знаем, вырос на 40 процентов, а пороги – на 65-83 процента, в зависимости от возраста. Объясняется это тем, что в формуле содержатся и другие показатели, обеспечивающие такое увеличения. Это предельный возраст выплаты, который для всех без исключения установлен в 82 года, а также МЗП умножается на ежегодный темп роста данного показателя. И когда формула меняется каждый год, получается двойной учет прироста. Методика имеет изъяны, и, возможно, целесообразнее было бы опираться на уровень минимальной пенсии. Но это мое личное мнение.
Что касается самой идеи, то за основу был взят сингапурский опыт, который предполагает интеграцию пенсионной и жилищной модели. В Сингапуре эта модель рабочая. Что же получили мы? Инициативой по использованию пенсионных излишков могли воспользоваться 7,7 процента вкладчиков ЕНПФ, в совокупности сняв со счетов 2,2 триллиона тенге. С января по ноябрь 2021-го из этих средств было использовано 1,5 триллиона. На конец года оставалось 700 миллиардов. Из них 200 миллиардов, наверное, не будут использованы вовсе: есть вкладчики, у которых излишки составляют от 500 тысяч до миллиона тенге, и они вряд ли воспользуются своим правом. Из снятых со счетов 1,5 триллиона на погашение ипотечных займов, на строительство ушло порядка 600 миллиардов. По остальным 900 миллиардам тенге целевое использование не отслеживается. Там идет покупка жилья, но мы прекрасно знаем, что есть схемы, которые позволяют просто обналичить эти деньги. Я имею в виду фиктивные сделки с недвижимостью, на уровень которых повлияло решение использовать пенсионные деньги на приобретение жилья на вторичном рынке.
Что же касается остального населения, которое не входит в обозначенные 7,7 процента, то данные «разбиваются» так: около 40 процентов вообще не имеют накоплений, еще 53 процента собрали на своих счетах незначительные суммы. Проблема пенсионной, да и налоговой системы заключается в том, что их условия делают непривлекательными выплату заработных плат «в белую». Во-первых, взносы в ЕНПФ рассматриваются населением как один из видов налога. Во-вторых, сказывается недоверие к тому, как осуществляется управление пенсионными деньгами. В итоге люди всячески пытаются уйти от уплаты этих взносов.
Возвращаясь к интеграции систем пенсионного и жилищного обеспечения, скажу, что такое слияние является довольно мощным стимулом для населения. После внедрения инициативы по досрочному использованию средств, накопленных гражданами в ЕНПФ, у нас выросли объемы пенсионных взносов – в этом году на 55 процентов в сравнении с прошлым. Люди увидели, что рано или поздно смогут воспользоваться ими и теперь уже не рассматривают их только лишь как налог. Кстати, возвращаясь к сингапурскому опыту, замечу, что там такая интеграция привела к тому, что всего за несколько лет система оплаты труда у них полностью вышла в «белую» зону.
Возможно, когда-нибудь так будет и у нас. Однако пока пенсионная система Казахстана в целом не вызывает оптимизма. Излишки излишками, но сегодня возникают вопросы совсем иного порядка – какие у нее вообще перспективы? Перенимая опыт развития пенсионных систем других стран, мы рано или поздно будем вынуждены внедрять и остальные составляющие их моделей экономического развития. А это довольно неоднозначный момент, если учесть хотя бы тот факт, что уровень налогообложения в тех странах в два-три раза выше нашего. Согласится ли население Казахстана нести такую нагрузку?
Впрочем, это то, что касается будущего. Если же говорить о настоящем, то довольно часто можно услышать мнение, что наша система обанкротилась, что в ЕНПФ нет денег. Эти тезисы ошибочны. Положительный приток денег в ЕНПФ будет наблюдаться, как минимум, еще лет восемь-десять. До тех пор, пока в системе не накопится критическая масса людей, которые будут выходить на пенсию по накопительной модели.
Марат Абдурахманов, экономист:
«Эти деньги, по сути, идут мимо кассы»
Повышение порогов было ожидаемым и легко прогнозируемым. Все было сделано в парадигме существующей у нас финансовой системы, и в том, что порог достаточности изменился именно таким образом, никаких неожиданностей нет.
Во-первых, он изначально был рассчитан так, что досрочно снять свои накопления имели возможность всего 7 процентов вкладчиков, и непонятно, как он связан с нормами Закона «О пенсионном обеспечении», где четко прописано, что деньги вкладчиков ЕНПФ обязан сохранить. Во-вторых, в самой методике говорится, что активы ЕНПФ должны расти не более чем на 9 процентов в год, а сумма индексации заработных плат должна быть не больше 5 процентов. По факту создается вилка: зарплаты растут более низкими темпами, чем инфляция. То есть, изначально заложено понимание того, что сама система в конечном итоге – банкрот.
В формуле для расчета порогов должен быть только один показатель. Это минимальный уровень пенсии. В настоящее время он находится ниже уровня прожиточного минимума. Соответственно вся формула построена на ложных утверждениях. Народ видит обман и еще меньше доверяет как ЕНПФ, так и накопительной пенсионной системе в целом. Если раньше люди говорили, что деньги украдут, то теперь говорят: смотрите, как разворовывают.
Среди тех, кто смог воспользоваться предоставленной опцией по снятию пенсионных излишков, я бы выделил три категории граждан. К первой относятся наемные работники – сотрудники банков, квазигоссектора, нефтяных компаний и т.д. Они закрыли свои кредиты и тем самым в том числе где-то помогли банкам второго уровня. Во вторую группу входят те, кто получал «белую» зарплату и у кого были небольшие сбережения. Они тоже закрыли свои кредиты. Деньги ушли в те же банки, в строительные компании. И только 2 процента тех, кто снял излишки, вложили их в акции и облигации. Но больше 90 процентов граждан остались вне этой истории. То есть, 90 процентов населения страны получили от данной инициативы чистый убыток.
О чем говорят эти цифры? Они говорят о том, что большинство граждан сегодня думают, что ЕНПФ находится на грани банкротства. Сложилось мнение, что выводят последнее из того, что можно вывести. И оно не кажется совсем уж необоснованным. Если мы возьмем эту же методику и спроецируем ее, допустим, на 2015 год, то увидим, что в тот период пенсионными излишками могли бы воспользоваться более 30 процентов вкладчиков. В этом году – 7 процентов, в следующем использовать свои пенсионные накопления смогут лишь 2 процента участников системы.
Для нашей экономики эти деньги важны, они, возможно, спасли какой-нибудь банк от банкротства, но если говорить принципиально, то в условиях, когда нет официального расчета налоговой нагрузки на физических лиц, эти деньги, по сути, идут мимо кассы. В конечном итоге они не идут на благо государства и граждан.
Эльдар Шамсутдинов, исполнительный директор DM Technology, экономист:
«Стоит ли овчинка выделки?»
Что касается порогов, то изначально было понятно, что они не статичны и будут меняться. Но то, что эти изменения окажутся столь значительными, стало полной неожиданностью, поскольку они выросли непропорционально даже к уровню роста минимальной заработной платы.
Сама по себе методика расчета очень простая. Ее суть заключается в сохранении положительной разницы между накопленными ресурсами и выплачиваемыми. Но включение в формулу минимальной заработной платы (МЗП) не задокументировано, и непонятно, зачем в ней этот показатель вообще содержится. Скорее всего, дело вот в чем. До 2018 года у нас МЗП равнялся прожиточному минимуму. И можно предположить, что именно поэтому данный показатель появился в формуле. Он рассчитывает, сколько человеку в период дожития после выхода на пенсию нужно денег на еду, оплату коммуналки. По крайней мере, у меня сложилось такое мнение (чем на самом деле руководствовались те, кто принимал это решение, остается только догадываться). Но если так, то логичнее было бы вместо МЗП использовать уровень прожиточного минимума.
Инициатива по досрочному использованию пенсионных средств была рассчитана на тех, кто стабильно и на системной основе совершает отчисления. В основном это «белые» и «синие воротнички», работники промышленного сектора и та часть населения, которая получает официальную заработную плату, а не «в конверте». Конечно же, инициатива положительно сказалась как на населении, так и на экономике в целом. Люди закрыли свои ипотеки, что открыло перед ними новые экономические возможности. Они приобрели новое жилье, а значит, повысилось качество человеческого капитала. Даже те, кто сумел просто «вытащить» деньги, далеко их не унесли. Они их потратят здесь, внутри Казахстана. Для страны в целом мультипликативный эффект позитивный.
Бытует, конечно, мнение, что эти деньги «раскрутили» инфляцию внутри страны, но я считаю его ошибочным. Они уже были в экономике, постоянно изымались у населения в размере 10 процентов от ежемесячных окладов. Это не новые, не напечатанные деньги. Цены на недвижимость, безусловно, поднялись, но поднялись они потому, что недвижимость стали покупать. Когда товар пользуется спросом и этого товара мало, то цены на него естественным образом растут. Таков базовый закон экономики.
Что касается состояния пенсионной системы, то, с одной стороны, можно отметить, что за два последних года портфель ЕНПФ существенно вырос: на 2,6 триллиона тенге с конца 2019-го до конца 2020-го и почти на 600 миллиардов тенге за текущий год. Это происходит потому, что ЕНПФ сейчас очень мало выплачивает по накопительной пенсионной системе (пенсии в основном выплачиваются по солидарной системе из бюджета).
Но, с другой стороны, весьма спорным представляется мнение, что пенсионная система сегодня справляется со своей основной функцией. Например, попробуем воспользоваться прогнозным калькулятором на сайте ЕНПФ. Возьмем, допустим, человека чуть старше 40 лет. Через 20 лет ему выходить на пенсию. За это время он, имея зарплату в 300 тысяч тенге, накопит, скажем, 11 миллионов тенге. При выходе на пенсию, с учетом процента дисконтирования за это время, он будет получать 89 тысяч тенге, без учета базовых выплат. Если соотнести с нынешними деньгами, то получается, что его пенсия составит 21 тысячу тенге. Возникает вопрос: а стоит ли вообще накапливать деньги, ежемесячно снижать на 10 процентов экономическую активность населения, чтобы при выходе на пенсию получить «бумажки», на которые ничего не купишь?
В этой связи, как мне кажется, показателен опыт Южной Кореи, которая сейчас занимается трудоустройством пожилых людей. Там понимают, что содержать армию пенсионеров они не смогут, и другого выхода, кроме как продлить их экономическую активность, нет. И нам сейчас нужно обсуждать не пороги достаточности, а аналогичные программы. Нужно понять, что пенсионная система со своей задачей не справится. Регулярно взносы отчисляют только те, кто не может этого не делать. Остальные предпочитают использовать эти 10 процентов здесь и сейчас. Планируемое увеличение обязательных пенсионных отчислений еще на 5 процентов погоды тут не сделает – нагрузка упадет на тех, кто и так платит. Кто не платил, тот и дальше не будет платить – схемы ухода найдут: народ у нас предприимчивый.
Еще раз подчеркну: на всех денег не хватит. Пенсией будут обеспечены только 8 процентов населения, совершавших отчисления. Что будут делать остальные 92 процента? Либо бить тех, кто входит в эти 8 процентов, и отбирать у них деньги, либо выживать на минимальные выплаты. А пенсионеры, которые живут на минимальные выплаты, – это аудитория, готовая за мешок гречки голосовать за кого угодно, что, собственно, мы и видели на примере наших соседей. Этого допускать нельзя, а потому уже сейчас нужно думать, как изменить ситуацию.
