Масштабы «Всея Руси». Как святой Алексий шел к собиранию русских земель

645 лет назад закончился земной путь человека, благодаря которому Москов­ское княжество — а затем и Русь — пошли по иному пути.

История никогда не развивается поступательно, в ней всегда происходят прорывы. И один такой прорыв связан с тем, что московские князья в определённый момент не только начали ощущать себя главными в границах Северо-Восточной Руси, но и претендовать на нечто большее...

У этого скачка политических амбиций московского княжеского дома есть имя. И даже несколько. В первые годы жизни его официально называли Елевферием Фёдоровичем Бяконтом, а домашние — Алфёром. Потом он принял монашеский постриг, а вместе с ним и новое имя — Алексий. Спустя полвека после смерти его канонизировали, прибавив к имени чин «святитель Московский и всея России чудотворец».

Митрополит Алексий исцеляет Тайдулу, жену хана Жанибека. Фото: Кадр из фильма «Орда».

Московский Ришелье

Самым ярким примером успешного сочетания в одних руках власти церковной и светской принято считать кардинала Ришелье. Однако русский митрополит Алексий, живший за три столетия до него, может дать своему французскому коллеге сто очков вперёд как по части политической интриги, так и в государственном строительстве.

В его биографии поражает буквально всё, начиная со странного выбора, который сделали его родители. То, что черниговский боярин Фёдор Бяконт в конце XIII в. бежал из своего разорённого Ордой княжества в Залесские земли, — понятно. А вот то, что он избрал службу в захолустной тогда Москве, — уже не вполне. Хотя здесь при отсутствии конкуренции карьерный рост обещал быть быстрым. Так оно и вышло — крёстным отцом боярского первенца, будущего митрополита Алексия, стал княжич Иван Данилович, будущий Калита.

Первенцу боярина, занимавшего одно из первых мест в княжеской думе, была уготована судьба продолжить дело отца. То есть идти по военной или административной линии — Фёдор Бяконт входил в круг «путных бояр», ближайших соратников князя, выполнявших особые поручения. Однако на двадцатом году жизни он принимает монашеский постриг. 

Митрополит Алексий. Фото: Кадр из фильма «Орда»

Скорее всего, у Алфёра-Алексия были задатки незаурядного гуманитария: впоследствии он сделает перевод Нового Завета с греческого языка на современный ему русский. А «путь учёности книжной» в те времена предполагал лишь один вариант — монастырь. Этот монастырь был непростой — в Богоявленскую обитель в Москве отправлялась как бы на пенсию престарелая московская знать. Там же подвизался и будущий духовник князя Симеона Гордого инок Стефан, старший брат Сергия Радонежского. Способного и знатного монаха приметил митрополит Феогност.

В 1340 г. Феогност сделал Алексия своим наместником, то есть главой администрации Русской церкви и митрополичьим судьёй. А по прошествии 12 лет и своим преемником на посту митрополита. Поначалу новый митрополит, вернувшийся из Константинополя в 1355 г., проявлял рвение исключительно на церковном поприще. Нашумевший в своё время фильм «Орда» сделал достоянием широкой общест­венности факт исцеления Алексием Тайдулы — матери хана Джанибека. Произошло это в 1357 г. Тайдула вроде бы страдала болезнью глаз, с которой не могли совладать лучшие врачи исламского мира. А вот русский митрополит смог, что было расценено как чудо. Заметим, одним из последствий этого чуда стало полное освобождение Русской церкви от всех налогов, что сулило обнищавшему Константинополю, куда Алексий отправлял часть церковных сборов, прямую выгоду. Для устроения церковных дел, в частности налаживания тех же церковных сборов, Алексий в январе 1359 г. посещает свою первопрестольную кафедру — Киев. Правда, здесь случилась осечка. Киевский князь Фёдор, продавшийся Литве, силой удерживал митрополита у себя, чтобы передать его литовскому князю Ольгерду. Тот заточил Алексия уже по-настоящему, морил голодом. И если бы предстоятелю Русской церк­ви не устроили побег, история точно пошла бы по иному пути.    

Поворотный момент

Потому что, вернувшись в 1360 г. из литовского плена, Алексий увидел страшное. Очередная волна эпидемии «чёрной смерти» оставила от сильного и многолюдного московского княжеского дома двух осиротевших малолеток. Князю Дмитрию, будущему Донскому, было 9 лет, а его двоюродному брату Владимиру — 6. Хищные родственнички из других домов Рюриковичей уже успели оттяпать у Дмитрия ханский ярлык на великое княжение. А без этого ярлыка из владений московского дома уплывали Владимир, Переяславль, Кострома, Юрьев-Польский, Дмитров, Галич, Ростов... Словом, всё, что было нажито и присоединено к Москве.

Алексий как лицо духовного звания вообще-то должен был быть выше «земного». Однако он был, во-первых, москвичом, во-вторых, согласно завещанию отца Дмитрия, стал опекуном маленького князя. А заодно, как представитель знатного московского рода, и главой боярского правительства. Схождение всех этих факторов и стало тем поворотом, который сформировал «фирменный стиль» князей и царей московского дома на века вперёд. По идее, княжич должен постигать премудрости политики у своего отца. Но в данном случае осиротевший князь Дмитрий учился у того, кто «был ему в отца место». Что же он видел на конкретных примерах?

К примеру, ловкий ход, который предпринял митрополит Алексий, добиваясь возврата Дмитрию ханского ярлыка на великое княжение. В Орде тогда боролись за власть ханы Авдул и Амурат. Пока остальные русские князья думали, кто из них «законнее», митрополит лукаво отправил посольство к обоим, не пожалев серебра на взятки. В итоге маленький Дмитрий получил сразу два ярлыка. А когда хан Амурат, узнав о ловкачестве Алексия, «разгневался зело» и передал ярлык на великое княжение суздальскому князю, митрополит двинул московское войско к Суздалю и в 1363 г. осадил город. Результат — отказ суздальского князя от верховной власти и «мир по всей воле Москвы».

А ещё — умение мыслить на перспективу. В 1366 г. Алексий затевает невиданное: «Сдумаша ставить город камен Москву и начаша делать без­престани». Деревянные укрепления сменяются каменными за кратчайший срок в два года. Что было очень вовремя — в 1368 и 1370 гг. литовский князь Ольгерд, попытавшись уничтожить опасного конкурента, дважды обломает зубы о «Москву белокаменную» и уйдёт ни с чем.                                               
                 

Вместо эпилога

До этого момента пределом политических амбиций московских князей был вожделенный ханский ярлык на великое княжение. Но это «великое» княжение ограничивалось только Северо-Восточной Русью и Новгородом. После 100 с лишним лет ордынского ига времена единой «Золотой Руси», величайшего государства Европы, что простиралось от Карпат до Волги и от «Студёного океана» до Чёрного моря, казалось, навсегда канули в прошлое.

Но тут во главе московского правительства встаёт москвич в статусе митрополита всея Руси. И мыслит категориями всея Руси. Активно действует на исторических территориях всея Руси. И показывает пример юному князю московскому. И воспитанник понимает — да, так не только можно, но даже нужно...

Официально титул государя всея Руси принял правнук Дмитрия Донского, московский князь Иван III Великий. Но первым к этому событию, сделавшему Русь могучей империей, сделал шаг Алексий — «святитель Московский и всея России чудотворец».