В течение 30 лет Запад вел долгие, но пустые разговоры об острой необходимости строительства Транскаспийского газопровода по дну Каспийского моря из Туркмении в Азербайджан, чтобы наконец-то ослабить зависимость Европы от «политического» российского газа. Однако проблема упиралась в отсутствие договоренности каспийских государств — России, Ирана, Азербайджана, Казахстана и Туркмении — по юридическому статусу (разделу) моря. Но при этом не видно было ни одной компании или финансового-кредитного института, готовых вложить инвестиции в реализацию этого дорогостоящего, фактически геополитического проекта.
Проблему раздела Каспия решили, наконец, в 2018-м, и только на излете нынешнего года иностранные СМИ распространили информацию о желании новой американской компании Trans Caspian Resources (TCR), созданной во Флориде, взяться за продвижение проекта. Компания-то новая, но лица в ней далеко не «стартаповые» — ее шефы экс-посол США в Туркмении Аллан Мастард и, как считается, дока в лоббировании энергетических проектов Берт Уотсон. А в консультативный совет входят двое высокопоставленных в прошлом сотрудников ВР, являющейся одним из крупных инвесторов энергетического сектора Азербайджана.
Теперь, как сообщается, компания (надо полагать, не без согласия Ашхабада, об интересах которого в этом проекте будет сказано ниже) ищет инвесторов для финансирования технико-экономических изысканий и коммерческой оценки реализации проекта, приблизительная стоимость которого на данном этапе не оглашается.
Известно, однако, что в отличие от прошлых лет, речи о прокладке грандиозного по пропускной способности трубопровода нет: всего каких-то 42 км «трубы» мощностью до 12 млрд кубометров газа от туркменского месторождения Магтымгулы до крупнейшего азербайджанского Азери-Чираг-Гюнешли. Для начала планируется транспортировка попутного газа, выделяемого в результате нефтедобычи — сейчас его в Туркмении сжигают, пуская деньги на ветер и загрязняя заодно окружающую среду. А вот в Азербайджане попутный газ (а его много) отправляют для переработки на Сангачальский завод: энергетика должна быть экономной.
Парадоксально, но факт: Туркмения по запасам газа занимает четвертое место в мире, а пробиться с весомым, по деньгам, экспортом в Европу и другие регионы, не может. Основным импортером ее богатства является Китай, но поскольку он взял на себя финансирование строительства всей необходимой газовой экспортной инфраструктуры, Туркмения выплачивает ему задолженность по кредитам, и ей самой денег остается с гулькин нос. Небольшие суммы перепадают от продаж в Россию и Иран, но для такой бедной страны, как Туркмения, с ее неразвитой экономикой и очень большим аппетитом властей, простой люд находится практически на грани голода.
Инициатива американской компании по строительству скромного трубопровода совпала с информацией властей Пакистана о приостановлении и без того не продвигающегося строительства газопровода из Туркмении в Индию через Афганистан и Пакистан (ТАПИ). Причина не нова — нестабильная ситуация в Афганистане, в котором сейчас не осуществляется ни один бизнес-проект. То есть Ашхабаду надолго придется забыть о доходах от экспорта по ТАПИ.
Но как насчет намерений американской компании? Надо полагать, что едва ли не самая закрытая страна мира за нее ухватилась. Вообще же минувшей осенью она стала активнее на внешнем треке: во-первых, президент Гурбангулы Бердымухамедов председательствовал на пятнадцатом саммите Организации экономического сотрудничества (ОЭС) в составе Азербайджана, Турции, Ирана, Афганистана, Пакистана и пяти государств Центральной Азии. Стороны приняли «Ашгабатский консенсус для действий» — не вполне внятный с точки зрения возможности реализации довольно амбициозных проектов.
Во-вторых, Туркмения подала заявку на вступление во Всемирную торговую организацию (ВТО) в наивном расчете на экспорт своих продуктов питания и текстильной продукции в мировом масштабе. Быстрого и желаемого результата от столь неординарного для Ашхабада шага ждать не стоит по многим причинам, в частности, потому, что практически все субъекты экономики находятся в руках государства.
Еще одно новшество от Аркадага: усилившиеся «газовые ожидания» определили назначение президентского сына и преемника Сердара (сейчас он занимает пост вице-премьера) руководителем нефтегазового комплекса страны: отец поручил чаду добиться увеличения добычи углеводородных богатств страны, их экспорта и привлечения в отрасль иностранных инвестиций.
«Опьянили» ли Бердымухамедова намерения американцев, или договоренность о своповых поставках туркменского газа в Иран, который будет предоставлять тот же объем «голубого топлива» Азербайджану, сказать трудно. И хоть речь идет о крайне малых объемах поставок — не более 2 млрд кубометров газа в год, головокружение от успехов вполне возможно.
Но вернемся к пока эфемерному Транскаспийскому газопроводу. Вернее, к вопросу, нужен ли он Азербайджану на долгосрочную перспективу, и как к его строительству отнесется Москва, хотя в качестве конкурента российскому газу в Европе туркменский рассматривать смешно — объемы несопоставимые. И тут на передний план могут выйти не только амбиции Москвы, но и Тегерана, вполне способного, «в случае чего», отказаться от импорта туркменского топлива, хотя его отношения с Ашхабадом в последнее время явно потеплели. Впрочем, прецедент прекращения Ираном закупок туркменского газа известен.
Другое дело — Азербайджан. В настоящее время ему трудновато заполнить экспортный газопровод (ЮГК), проходящий по территории Грузии с выходом на Турцию и далее в Европу, да еще удовлетворить растущий внутренний спрос на топливо в самой республике. Кроме того, азербайджанским газом пользуются Грузия и Турция, а его добыча растет медленнее, чем хотелось бы Баку. Тем не менее, все свои контрактные обязательства он выполняет, импортируя газ для собственных нужд из России и Ирана.
Так что, на первый взгляд, туркменский газ был бы для Азербайджана не лишним, тем более, что американская TCR заявила, что не собирается самостоятельно торговать им, а желает продавать его азербайджанской государственной нефтяной компании SOCAR. Последняя, в свою очередь, распорядится газом по собственному усмотрению, в том числе, для заполнения европейской трубы.
И тут дело в том, что предпочтет Азербайджан в контексте выхода туркменского газа на новые рынки — сиюминутный или долгосрочный (для себя) эффект. Ведь 12 млрд туркменского газа в год все же составляет конкуренцию азербайджанскому, уже поставляемому в Европу (Греция, Болгария, Италия) в объеме 7,2 млрд кубометров. В будущем году Азербайджан планирует довести экспорт в Европу до 8 млрд, а в 2023-м он превысит 11 млрд кубометров. А там, гляди, помимо Балкан, АР выйдет и на Центральную Европу.
По данным Счетной палаты республики, в наступающем году добыча газа только на месторождении «Шах-Дениз» составит почти 23 млрд кубов, а в целом речь идет о добыче около 40 млрд кубометров «голубого топлива» с его наращиванием в течение двух-трех лет до 50 млрд кубометров.
Вопрос: есть ли у Азербайджана при таких прогнозных показателях нужда в туркменском газе? С одной стороны, цена на газ растет, его потребление в Турции и Европе увеличивается, и Азербайджан может расширить ареал поставок за счет наращивания собственной добычи и в условиях неиспользованных возможностей трубопроводов TANAP и TAP. Конечно, нужны инвестиции, но с этой проблемой Азербайджан способен справиться. Ну и, разумеется, контракты.
Временные трудности будут, поскольку так называемая «зеленая повестка» в энергетике несколько затрудняет вложение инвестиций в нефтегазовый сектор. Однако повестка эта себя пока не оправдала и привела лишь к снижению уровня производства электроэнергии — ее возобновляемые источники, что называются, не тянут.
И в столь неподходящий момент, когда Запад старается закрыть российский экспортный проект «Северный поток — 2» (что стало одной из серьезных причин подорожания газа в Европе) и ограничивает инвестиции в нефтегазовый сектор, вдруг появляется новая американская компания, «чихающая» на «зеленую повестку» и намеренная строить подводный трубопровод из Туркмении, в которую и малые инвестиции вкладывать небезопасно.
Надо думать, что мотивация TCR, а по сути — США, многогранна. Во-первых, ослабление экспортной зависимости Туркмении от Ирана, Китая и, главное — от России (с РФ в последнее время Ашхабад пошел на сближение в разных направлениях), то есть фактически назло всем троим. Во-вторых, для того, чтобы застолбить зависимость чрезвычайно закрытой республики Центральной Азии от американского присутствия и составить конкуренцию потенциальным на нее претендентам. США, которые пытаются быть представлены в Туркмении стартапом TCR, вероятно, не вполне хорошо понимают (либо понимают очень хорошо), почему в Ашхабаде частым гостем стало руководство российского «Лукойла».
В-третьих, «слишком» независимая политика Баку не нравится коллективному Западу, и неплохо было бы в перспективе ослабить азербайджанскую газовую ценность туркменской. И еще одно обстоятельство, вызывающее раздражение на Западе: Россия и Азербайджан не разругались на почве экспорта углеводородов в Европу. И, как утверждает президент АР Ильхам Алиев, о конкуренции его страны с РФ не может быть и речи.
Но тут можно возразить: принято считать, что Россия очень ревностно относится к любой, пусть малой активности других стран на газовом рынке. И то, что она экспортирует «голубого топлива» в Европу в разы больше, чем Азербайджан, не является утешительным для ее амбиций. Значит, у России существуют гораздо более весомая мотивация, перекрывающая газовую ревность. Либо нейтрализующая ее.
Отсюда вытекает: уж не «споются» ли Москва и Баку не только на почве Карабаха и по иным направлениям, но еще и скооперировавшись для заполнения газом азербайджанской трубы для удовлетворения потребностей не только Турции, но и части Европы? Теоретически такой вариант рассматриваем, а это означает, что ему надо положить конец уже в зачатке.
Но Алиев, наверняка, будет действовать исключительно в соответствии с интересами своей страны, хотя можно предполагать, что США, в контексте строительства Транскаспийского газопровода, уже на него поднажали. В конечном счете, последнее слово останется даже не за инвесторами прокладки трубы по дну Каспия, а за Азербайджаном. Таким образом, можно сказать, что теперь амбиции России на почве туркменского газа и занятия соответствующей ниши в этой стране во многом зависят не столько от активности США, сколько от решения Баку.
