Главная беда современной российской патриотической культуры – узость задач, которые она перед собой ставит.
Мы второй год не можем перепрыгнуть первую лесенку – нормально отразить СВО в культуре. А надо вообще-то переходить на следующую – глобальное противостояние с Западом.
Под Западом я имею в виду и либеральных поэтов-эмигрантов, и большую, без шуток, современную западную культуру. Да, ей рулит повестка, но там есть и большое кино, и большая литература. Современная патриотическая культура пока намного беднее. Хотя бы по той причине, что либералы, частично уехавшие за границу, а частично просто переставшие опубличивать свои политические взгляды, занимали ключевые позиции в большинстве направлений русской культуры. Из патриотов у нас были Леонид Юзефович, Захар Прилепин, в какой-то мере Роман Сенчин да Охлобыстин. Я утрирую, конечно, но круг патриотов был достаточно узок, к тому же размазан и размежеван в среде абсолютно либерально настроенных граждан. Элитой считали мы их. Властителями дум.
Но вот они уехали, и нам нужна новая элита.
А пока не выходит каменный цветок.
Только в поэзии появилось достойное художественное отражение СВО. Я уже писала: буквально несколько книг прозы, в основном в жанре автофикшена, да пара «не взлетевших» в прокате кинокартин, самая удачная из которых – это, опять же, по сути, фикшен, «Лучшие в аду». Два года мы пытаемся справиться с одной задачей: рассказать про специальную военную операцию.
А задача-то шире.
Задача – создать культурный слой, в котором мы сможем вырастить произведения, рассказывающие про СВО. Культурный слой для противостояния с Западом. И в этом плане нужны абсолютно разные нарративы: и нежные певцы красоты цветка, и христианская поэзия, и детская литература, и артхаусное кино. Но все это должно расти на патриотической почве.
Я с сожалением замечаю у многих коллег по цеху высказывания, например, о том, что нельзя писать о природе или любви в то время, когда страна воюет. Но если человек не умеет писать о войне, если его призвание – лирика, если его призвание – создавать другую эстетику, не военную, это нельзя ставить ему в упрек.
Более того, я так скажу на примере ситуации в поэзии. Два года поэты были максимально погружены в тему СВО. Прошло два года, СВО уже не новость. Устали все – волонтеры, журналисты, выпускающие один за другим потоковые репортажи, жертвователи на армию и мы, поэты. Два года работать на одной теме – это неизбежно приведет к тому, что начнутся повторы и самоповторы.
Я это очень четко ощутила у себя летом, когда у меня все военные тексты начали сводиться к убитым солдатам. Реально, несколько текстов на один сюжет – все умерли. На фиг, на фиг, решила я – и вроде удалось более-менее переключиться. Летние тексты на концертах стараюсь не читать.
Я по-человечески люблю своих друзей-поэтов, но считаю, что нам надо не зацикливаться на теме СВО, а переходить на глобальное противостояние с Западом.
И это сложнейшая задача, потому что противостоять Западу – это не только вышучивать западных партнеров, но и формировать конкурентный культурный пласт. Но я для себя ставлю именно ее.
То же самое в кино. Не получается пока рассказать про войну – ну расскажите о том, что к этой войне привело. Создайте добрую, теплую семейную кинокомедию. Расскажите о ценностях добра и порядка (на моей памяти из современного российского кино с этой задачей справился только «Майор Гром», действительно удачная картина, завладевшая умами подростков по всей стране).
При этом современному патриотическому искусству приходится принимать сразу несколько вызовов, мешающих ему дышать.
Первый – это оставшиеся либералы, притихшие в публичных высказываниях, но не изменившие взглядов.
Второй – «патриоты», доказывающие, что современной патриотической культуры в принципе не существует, что кому-то после нас только суждено создать те вещи, которые останутся в вечности и будут изучать в школах. Тут обычно все просто: патриотическую культуру продвигает Захар Прилепин, а его многие в культурной среде не любят. Соответственно, всё, что связано с его именем, отвергается и возлагаются надежды на некое следующее поколение, которое уж непременно все напишет и споет.
Третий – это эффективные менеджеры, которым важно не столько снять хороший фильм, например, сколько получить сверхприбыль. Это, пожалуй, самое страшное зло из всех трех.
Вот сколько всего надо преодолеть.
Но русская культура справится.
Она всегда справлялась.
